Серёжка ольховая лёгкая, будто пуховая. Но сдунешь её — всё окажется в мире не так, И, видимо, жизнь не такая уж вещь пустяковая, Когда в ней ничто не похоже на просто пустяк. Серёжка ольховая выше любого пророчества. Тот станет другим, кто тихонько её разломил. Пусть нам не дано изменить всё немедля, как хочется. Когда изменяемся мы — изменяется мир.
А то ли волжский разлив, то ли вселенский потоп, То ли просто господин заметает следы, Только мне все равно — я почти готов, Готов тебе петь из-под темной воды; А из-под темной воды бьют колокола, Из-под древней стены — ослепительный чиж. ... Но слышишь, я стучу — открой! Так причисли нас к ангелам, или среди зверей, Но только не молчи — я не могу без огня; И, где бы я ни шел, я все стучусь у дверей: Так Господи мой Боже, помилуй меня!
